"Глубинным стоном отзовется драма..."

"... Где родина, отечество, страна;

А как зудит раскаянье упрямо!

А ревность? M-м... Как эта боль слышна".

65 лет назад в советской драматургии производственный вопрос был разработан на зависть вопросу половому:

«Театр.

Тема и ее воплощение.

О спектакле «Совесть» в областном драматическом театре.

Ю. Чепурин. «Совесть». Постановка режиссера В. М. Тихонович, художник А. Р. Ханамиров.

Среди величайших исторических преобразований, в корне изменивших облик нашей страны, одно из самых замечательных – преобразование человеческой души. Советский строй, партия Ленина – Сталина воспитали нового человека, пламенного патриота, самоотверженного борца за счастье народа, подлинного хозяина своей судьбы. Для него нет выше интересов, чем интересы родного Советского государства, интересы Родины.

Молодой драматург Ю. Чепурин, известный нашим зрителям по пьесе «Сталинградцы», написал новое произведение, логически продолжающее тему его первой драмы. Пьеса «Совесть» («Близкое») посвящена борьбе коллектива Сталинградского тракторного завода за качество выпускаемой продукции, за новое коммунистическое отношение к труду. В ней действуют герои, уже знакомые нам по «Сталинградцам» - это бывший командир дивизии, а ныне директор завода Климов. Герой Советского Союза Кудров, Юлия Грачева, Максим Ножкин и другие. Теперь уже их усилия сосредоточены на решении не военных, а мирных задач.

Иркутский областной драматический театр не случайно заинтересовался новой пьесой Ю. Чепурина. Его привлекли в ней актуальность темы, свежесть жизненного материала, пафос движения вперед. Свой новый спектакль театр приурочил к празднованию 33-й годовщины Октября.

С большими ожиданиями и подлинным интересом шли мы на эту постановку, надеясь увидеть один из тех спектаклей, когда невольно теряется ощущение сцены, забывается, что за рампой играют актеры, и зрители чувствуют себя не только очевидцами, но и прямыми участниками происходящих событий. Но, к сожалению, надежды не оправдались. В спектакле, наряду с отдельными актерскими удачами, много шероховатостей, недоделок, промахов. А самое главное – нет высокого эмоционального накала. На сцене развертывается действие, звучат горячие тирады, а зритель остается спокоен, он плохо верит в достоверность изображаемого.

Почему это происходит? Почему важный и благородный замысел драматурга и театра так слабо затрагивает зрительный зал? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо рассмотреть воплощение этого замысла в пьесе и спектакле.
Нет сомнения, что основное содержание своей пьесы Ю. Чепурин подсмотрел в жизни. Мечта Юлии Грачевой о работе без контролеров, «на совесть», случай с бракованными тракторами, единодушное осуждение всем рабочим коллективом виновников брака, забота о чести родного завода – во всем этом мы видим черты нашей действительности и вместе с тем ростки коммунизма. Но верно построив основной конфликт, правильно наметив характеры героев, драматург не сумел добиться высокого художественного звучания пьесы, не везде остался верен жизненной правде.

В пьесе нет подлинной борьбы за работу по-новому, без технического контроля. Старое уступает дорогу новому без серьезного сопротивления, без боя. Слабо мотивирован проступок Максима Ножкина, по чьей вине были выпущены недоброкачественные тракторы. Совершенно не показана переделка этого человека. Его раскаяние наступает слишком поздно и звучит неубедительно.
Лишена жизненной правдивости и остроты «любовная линия» Климов – Юлия Грачова. Уже в прологе становится известно, что они любят друг друга, и зритель ждет их объяснения. Однако в дальнейшем автор пытается вызвать между ними разлад, используя «производственный вопрос». Климов строго отчитывает Юлию за допущенный по ее вине брак и серьезно считает, что это охладит любовь девушки.

Образы ряда персонажей, в особенности директора завода Климова, секретаря парткома Аркадьева и в известной мере Максима Ножкина, написаны автором схематично, без ярких характерных черт и особенностей.

Совершенно очевидно, что, приступая к постановке пьесы, режиссер В. М. Тихонович должен был учесть ее сильные и слабые стороны, помочь драматургу устранить или хотя бы смягчить некоторые из недостатков, добиться, чтобы все персонажи зажили жизнью реальных живых людей, создать на сцене атмосферу подлинного рабочего коллектива. Нельзя сказать, чтобы режиссер, а вместе с ним и актеры, не пытались сделать этого. Повторяем, что в спектакле есть ряд живых образов, ярких кусков, несомненных актерских удач.
Свежо, с глубоким проникновением в душевный мир своей героини играет роль Юлии Грачевой артистка В. Д. Александрова. Она чутко улавливает и передает в ней и черты прежней Юльки, дочери старого бакенщика, задорной волжской девчонки и качества нового человека, рабочего интеллигента, смелого новатора.
Вот Юлия после нескольких лет заочной учебы получает диплом инженера. Радость переполняет ее сердце, и она готова поделиться ею с любимой Волгой. Как и раньше, звонко раздается ее голос. Вот Грачева на заводе, соседи товарищей и подруг. Весь ее облик аккуратной, статной девушки, уважаемого мастера, знатного человека выражает достоинство, спокойствие, скрытую энергию. Но вот тяжелая вина за совершенный брак ложится на плечи Юлии. Глубоко переживает она это событие, но не теряет веры в людей, не отчаивается, не прячется за чужую спину.

Человеком большой и горячей души предстает перед нами и старый сталевар Павел Яковлевич Ножкин. Он- живое воплощение мечты Юлии о работе без контроля, его сталь – только высшего качества. Артисту А. А. Павлову хорошо удалось передать гордость сталевара за  свой труд, за успехи завода в целом. Удачен и внешний портрет Ножкина.

Верно, с чувством жизненной правды рисуют образы своих героев заслуженная артистка РСФСР Е. Е. Баранова (Мария Петровна Ножкина), артисты Н. И. Харченко (Кудров), А. И. Руккер (Бандура).

Но все эти отдельные актерские удачи отходят на задний план, как только сталкиваешься с отступлениями от жизненной правды, ложной значительностью, театральщиной, фальшью.

Ничего, кроме недоумения, например, не может вызвать в спектакле сцена обеденного перерыва. По замыслу драматурга именно в этой сцене следовало показать принципиальные новые отношения между рабочими и администрацией на наших социалистических предприятиях. Начальник бюро технического контроля утверждает, что всю вину за допущенный брак несут контролеры. Но рабочие не согласны с ним. Они сознают личную ответственность за качество продукции, за честь завод и горячо отстаивают свое право самим отвечать за промахи.

Как решает эту ответственную сцену режиссер В. М. Тихонович? Вначале он пускает актеров по всем направлениям сцены, затем располагает в самых живописных позах. Для того, чтобы показать разгоревшиеся страсти, используется один способ – шум. Рабочие кричат наперебой, оттирают друг друга плечами и, того гляди, возьмутся «за грудки».

Смотришь на эту картину и думаешь, что это – сказка о дореволюционной деревне или разговор советских рабочих, создателей замечательных, умных машин? Где, на каком заводе слышал режиссер подобные «беседы»?

Неправильно взятый тон мешает восприятию основного содержания. Интересные, ярко написанные речи Бандуры и Павла Яковлевича Ножкина во многом теряют из-за суеты и шума, царящих на сцене.

Чувство жизненной правды и художественного вкуса изменяет режиссеру не только в этой картине. Возьмите, например, как решены образы двух молодых рабочих – Васи (арт. И. Н. Конопацкий) и Поли (арт. Ю. В. Уральская). В пьесе им отведена небольшая, но важная роль.

В их лице мы знакомимся с людьми поколения, родившегося и выросшего после Великого Октября. Это достойная смена рабочей гвардии, настоящие хозяева жизни, творцы своего счастья.
По ходу действия директор завода Климов дает распоряжение, чтобы этим двум рабочим, лишь недавно поженившимся, дали комнату. Спору нет, событие это приятное и радостное, но как реагируют на него сами счастливцы? Артист И. Н. Конопацкий показывает своего героя ошеломленным, потрясенным получением квартиры. Его Вася взахлеб благодарит директора, стремглав бросается к двери, снова возвращается и снова с придыханием говорит о директорской доброте. Ему вторит не менее потрясенная Поля. С видом благодетеля взирает директор на плоды своей заботы. Режиссер, очевидно, доволен такой трактовкой, - все построено на контрастах, в стремительном ритме. Но разве так все это происходит на самом деле? Ведь рабочие получают не подачку, а свое кровное, законное!

Серьезной неудачей в спектакле является образ секретаря парткома Аркадьева. Пьеса дает мало драматургического материала для его обрисовки, а артист Н. С. Татохин ложной значительностью исполнения, отсутствием волевой собранности и простого человеческого обаяние усугубляет недостатки этой роли. Аркадьев предстает в спектакле не как подлинный партийный руководитель, вожак рабочего коллектива, а как человек, призванный лишь поучать и разъяснять.

В стиле общего направления спектакля выполнено и оформление художником А. Р. Ханамировым. В значительной своей части оно носит условный характер. Перед избушкой старого бакенщика стоит столик, похожий на колесо со ступицей. Ни одной живой черты нет в доме Ножкиных, он весь приглажен и состоит из чертежей, линий и плоскостей. Никак не оправдана лестница перед ним. Она сделана исключительно, как сценическая площадка, как удобный трамплин для объяснения Максима Ножкина (арт. В. В. Серебряков) и его жены Клавдии (арт. Л. Н.  Вальднер).  Арт. В. В. Серебряков, кстати говоря, охотно использует лестницу, он очень эффектно сбрасывает с нее свою партнершу.

Важная и благородная тема роста коммунистической сознательности, постепенного стирания граней между физическим и умственным трудом, воспитания нового человека воплощена в спектакле «Совесть» неполностью. Драматургические промахи и недоделки в сочетании с неверным решением ряда сцен и образов лишили постановку реалистической достоверности и эмоциональной силы.

Александр Гайдай».

("Восточно-Сибирская правда", 1950, № 246 (15, ноябрь), с. 3).