"Сказал, нахмурясь, политрук..."

"... «Бойцы, сегодня поутру

Погиб товарищ наш и друг

Отважный пулеметчик.

Не раз он с нами в бой ходил,

Шюцкоров, как траву косил.

И всяк из нас его любил

За мужество и смелость".

  

75 лет назад большая советская поэзия обращалась к читателям прямо с газетных полос:

 «Герой Советского Союза.

А. Твардовский.

 Живи мое простое слово,

Из сердца стих стучи в сердца.

Я славлю подвиг рядового

Красноармейца-кузнеца.

Он на посту своем и ныне

Во взводе, меж своих ребят.

Еще родители о сыне

Прочли, прослышали навряд...

Несет он службу, как обычно,

И по ухватке, по годам

Ему в героях непривычно

Ходить, - не думал, не гадал.

Ну, был бы парень пулеметчик,

Разведчик, издавна храбрец,

Артиллерист, лихой наводчик,

Ну, был бы кто! А то –кузнец.

Кузнец, по правде, он хороший,

В искусстве ковочном горазд.

Сноровист. Смел. Любая лошадь

Ему любую ногу даст.

Наметан глаз, рука набита.

На миг прищурившись слегка,

Он посылает гвоздь в копыто

Ударом четким молотка.

И у него в дивизионе –

Приди любой, проверь сейчас –

В порядке все, обуты кони

По мерке, точно, в самый раз.

Мороз. В лесу звенят сосульки.

Подкова рубит лед сухой.

Твоей она, Григорий Пулькин,

Умелой пригнана рукой.

Кузнец хороший! Ну, так что же –

Теперь подумает иной,

Кузнец отличный он, быть может,

Но чтоб на должности такой

И вдруг герой?

А вот – герой!

Он крепко помнит: в час суровый –

И парикмахер, и кузнец,

И санитар, и врач, и повар,

И кто б ты ни был, ты боец!

По слову первому команды

Кузнец оставил молоток.

И под огнем, открытым бандой,

С винтовкой верною залег.

Качнется ль в снежной дымке ветка.

Мелькнет ли каска беляка,

Кузнец стрелял спокойно, метко,

С упора бил, - наверняка.

И рядом вел лгонь вначале

Товарищ Пулькина – Жудро.

С ним рядом жили, рядом спали,

Плечо в плечо, ребро в ребро.

Дружили, жили честь по чести,

В землянке – вместе, у костра.

И лошадей проверить вместе

Сегодня шли они с утра...

Когда кузнец услышал слева

Смертельно раненого стон,

Великим горем, жарким гневом

И злобой был охвачен он...

А вражья цепь все ближе, ближе

Ползла на горстку храбрецов.

Штуки, халаты, каски, лыжи –

Со всех сторон, сплошным кольцом.

Но не смутились наши люди,

Звериный вой не испугал.

Прямой наводкой из орудий

Огонь открыли по врагам.

Да, наша щедрая расплата –

Урок врагам, как в драку лезть,

Не зря их белые халаты

Им стали саванами здесь,

И свору их встречая грудбю,

Пуская в дело штык, свинец,

В разгаре боя у орудий

Работал доблестный кузнец.

Сшибая белых, как придется,

Он увидал вблизи, в дыму,

Что возле пушки остается

Один наводчик. И – к нему.

И под смертельным вражьим градом

Кузнец Григорий Пулькин смог

Таскать наводчику снаряды,

По знаку дергать за шнурок.

И без особенных заминок

Справлялся он, в работе скор.

А в промежутках – со станины,

С упора бил врага в упор.

Столбами черными в пожаре

Взлетала мерзлая земля.

Атаку вражью отражали

Советских два богатыря.

Была винтовка шалой пулей

Повреждена у кузнеца.

Отполз поспешно и другую

Он взял у мертвого бойца.

Она ему пришлася ловко

И он, как прежде, метко бил,

И с этой новою винтовкой

Он до конца на месте был.

И зная волчьих душ манеру:

Гляди – крадется за спиной, -

Он, оглянувшись, офицера

Поймал на мушку под сосной...

Когда ж от нас не по-здорову

Последний враг в кусты уполз,

Герой-кузнец с винтовкой новой

До ночи заступил на пост.

Герой из тех, кто неприметно

Свой скромный исполняет труд,

Но в час тревожный беззаветно,

Бесстрашно в бой, в огонь идут.

Идут они не славы ради,

Но славу громкую творят.

И, не мечтая о награде,

Приходят к высшей из наград».

("Восточно-Сибирская правда", 1940, № 44 (23, февраль), с. 1).