" И участи забытей и лютей,
Чем в этой цитадели мракобесья".
55 лет назад в СССР добротно и непримечательно одевались матерые сектанты-пятидесятники:
«Проповедники мракобесия.
Случайно встретившись с ним в трамвае или на улицах Ангарска, вы скользнете
по нему взглядом без всякого любопытства. Да и нет в его внешности ничего
примечательного. Обычное лицо, добротное зимнее пальто, шапка, валенки..
В общем, человек как человек... Но... познакомьтесь с ним поближе и вы
увидите, что глубоко ошиблись. Внешняя благопристойность – это только отлично
скроенная маска, под которой Владимир Лапик ловко прячет обличье матерого
сектанта-пятидесятника...
...Младший Филипп Лапик, крановщик третьего строительного района, твердо
следуя принципам пятидесятников, отказался от службы в армии, был осужден, а
отбыв срок наказания, вернулся в Ангарск и вновь стал верным сподвижником
Владимира Лапика.
Яков, старший среди Лапиков, довольствуется более скромной ролью активного
члена секты, приводя своим прилежанием и фанатизмом в умиление мать да и всех
остальных «братьев и сестер».
Зато Владимира Лапика в фанатизме не обвинишь, он все отлично понимает. Сам
он, конечно, в курсе всех важнейших событий в жизни страны, читает газеты,
слушает радио.
Вот и сейчас, ловко оперируя библией, он пытается оправдать брата,
отказавшегося служить в армии. Текстами их «священного писания» он пытается
доказать, что, когда члены секты из активных строителей жизни превращаются в
замкнутых фанатиков, - в этом и есть подлинная вера в бога.
Долго он практикуется в красноречии, а потом, припертый вопросами, наконец,
проговаривается:
- Поймите, наконец, если ходить в кино, театр, читать книги и слушать радио,
разве будет человек верить в бога?
Если б эти «откровения» из уст своего проповедника могли услышать Рая и Оля
Купенко, наверняка пошатнулась бы их вера а бога, был сделан первый шаг на пути
возвращения к настоящей полнокровной жизни.
Но, к сожалению, Раиса Купенко, работница Ангарской швейной фабрики не
слышала этих слов. Три года она впитывала в себя яд лживых сектантских
проповедей, жила, руководствуясь принципами сектанства.
Три года она не была в кино, клубе, не слушала радио, не читала газет.
Дико звучит в наше время, когда девушка на вопрос о том, почему она не
ходит в кино, в театр, не читает книг, газет, отвечает:
- Это все не для ума человеческого, так сказано в священном писании. Для ума
нашего только библия и есть.
- Ну, а что вы думаете о своем будущем, Рая? Как вы думаете жить дальше?
- Все в воле бога, а мне это еще не открыто.
Хочется рассмеяться, но когда видишь упорно сжатые губы Раисы и ее «не от
мира сего» взгляд, становится жаль опустошенную душу этой девятнадцатилетней
девушки.
Приход в секту Раи Купенко и ее младшей сестры Ольги, работницы Ангарского
электромеханического завода, не случаен. Это, естественно, логическое
завершение материнского воспитания – ярой пятидесятницы Анны Безродных.
Это в тесной горнице ее дома на воскресных моленьях доволят себя до
исступления члены секты, пытаясь войти в непосредственный контакт с богом,
слушая своего проповедника – Владимира Лапика.
И в этой обстановке проходит жизнь не только сестер Купенко. Слушает
проповеди, видит дикие сцены моления религиозных фанатиков и девятилетний их
брат Толя, ученик второго класса.
Нет, он еще не верит в
бога.
- Я ведь октябренок! – говорит Толик, и в глазах его на мгновение вспыхивает
теплая, радостная искра...
М. Шаганский».
("Восточно-Сибирская
правда", 1959, № 296 (18, декабрь), с. 4).
Комментариев нет:
Отправить комментарий