"Дядя Вася косит просо, на его комбайне флаг.."

 "... А Мирон лежит без носа -
В просе пьяный спал мудак".

  45 лет назад в СССР люди труда не могли просто послать на хер начальство, которое регулярно гнало их якобы помогать очередному подъёму советского сельского хозяйства:  "7 августа 1967 года мы, работники комбината, приехали в совхоз «Красный Яр» Карталинского района. Колесили мы по деревне, искали управляющего. Совхозные гуси с негодованием уступали нам дорогу и еще долго гоготали вслед: «чего, мол, ищете, не найдете никого, не радуйтесь». И действительно - не нашли. Сидели  полтора часа,  глазели на деревенские пейзажи. Наконец, появился кто-то из начальства. Завхоз. Мы окружили его плотным кольцом. Поскольку вырваться из окружения 25 заждавшихся и усталых людей было довольно-таки трудно, он произнес небольшую зажигательную речь. Что поселяет нас в общежитии. Что работой будем обеспечены, хотя сейчас и не страда. Общежитие, обещанное нам, оказалось каменным домом барачного типа, неизвестно для чего окруженным забором. Заглянули внутрь. Деревянные нары. На полу -  щебенка, известь, песок. Завхоз нас обрадовал, сказав, что стоит только вымести все это, как будет чисто. Дело было вечером - делать было нечего. Комары ожесточенно кусались, подгоняя нас. И девчата решились. Вымели щебенку куском фанеры, притащили со склада тюфяки. Одним словом, в общежитии был наведен относительный порядок. Нас четырех, непоместившихся на нарах, отвели на квартиру к бабке Усте. А девчата из общежития провели первую ночь без сна. Где уж там - толпы любопытствующих фиксировали и комментировали каждое их движение, наблюдая за ними сквозь незанавешенные окна. Окна закрыть было нечем. Пришлось использовать простыни. На забор повесили крохотный умывальник: в него от силы входило два литра воды. И тот, кому надоедало ожидать своей очереди, вынужден был остаться неумытым. Словом, велась борьба за более или менее приличное существование. Но это были цветочки. Ягодки пошли утром. Управляющий сказал: работы сегодня нет - гуляйте. И мы гуляли. Кто где мог. Я с группой деревенских ребятишек отправилась на речку. Мы плавали, ныряли, лежали на земле. Так прошел день. На следующее утро мы снова были у конторы. Сидели у закрытой двери. Шла мимо нас женщина с пустыми ведрами, остановилась, сокрушенно покачала головой: «И зачем только вас прислали? Тут своим делать нечего». Мы ответили, что «посылать» нас стали еще с середины июля, целых две недели «посылали». Список составят, зарплату выдадут, назначат день, а потом отменят. На целых две недели люди были выбиты из колеи привычной жизни. Со дня на день ожидали отправки в совхоз. И вот мы на месте. И гадаем: будут ли нам выплачивать пособие по безработице или нет?... Ура! Нам дали работу! Выдали вилы с длинными ручками, чтобы разравнивать силос. К силосной яме приходят, как к  обеденному столу, кони, гуси и коровы. Телята зароются в силос и лежат. Один бычок прямо-таки на наших глазах на силосе вырос. Работаем старательно, но не покидает чувство, что мы здесь не очень-то нужны. Кормят нас неважно. Поскольку свежих  овощей нет, повар Тамара не задумывается над тем, чтобы разнообразить меню в столовой. Рядом расположен магазинчик. В нем можно найти все..., кроме колбасы,  молочных продуктов, овощей и селедки. В библиотеке книги выдаются под залог в два рубля. Такое недоверие к нам, приехавшим помочь совхозу, обижает."