"... Реву?..
Или режут мне глаза прожектора?
Шарф срывает, шаль срывает, мишуру.
Как сдирают с апельсина кожуру.
А в глазах тоска такая, как у птиц.
Этот танец называется «стриптиз».
Страшен танец. В баре лысины и свист,
Как пиявки, глазки пьяниц налились".
40 лет назад в СССР огромным злом, требующим изоляции от общества, считались нежелание раздеваться и крайний негативизм: " - Имя? - Каво? - Раздевайся. - Зачем? Сссам ссниму. Упирается. Фельдшер А. Н. Сосницкая констатирует: речь невнятна. Вязкость мышления. Крайний негативизм. В таком состоянии в вытрезвитель был доставлен грузчик основного механического Николай Петрович Зуев. Его взяли висевшим на ограждении трамвайной остановки. - Ввам показалось. Я просто слегка облокотился... Ну - встретил друзей. Взяли, выпили. Как повис - не помню. Не он один. Добрая половина гостей вытрезвителя не помнит даже имени своего. Резчик первого копрового цеха Виктор Павлович Горшунов мог выговорить лишь «бе» и «ме». Вот по каким признакам характеризовался этот человек: пиджак - серый, рубашка - серая, лицо - серое. Совсем посерел человек... В воскресный полдень в один из дней в смирительную палату поступила стертая индивидуальность, в документах которой значилось: Некрыш Григорий Александрович, работник кроватного цеха. При нем нашли гаечный ключ 12x10, плоскогубцы, бритвенный прибор. Неизвестно, как мог бы использовать Некрыш эти предметы, не будь он вовремя обезврежен. «Были когда-то и мы рысаками!», — самокритично поет Н. П. Колосовский (копровый цех). Действительно, может оказаться все в прошлом. Если разменять жизнь в розлив. 9.30, час пик. Заведение на 40 коек переполнено. Для того, чтобы освободить место новым «гостям», надо выписать тех, кто вошел в норму. Эти - тихие, вежливые. - Отпускаете? - Да. -Спасибо вам. До свидания".
Или режут мне глаза прожектора?
Шарф срывает, шаль срывает, мишуру.
Как сдирают с апельсина кожуру.
А в глазах тоска такая, как у птиц.
Этот танец называется «стриптиз».
Страшен танец. В баре лысины и свист,
Как пиявки, глазки пьяниц налились".
40 лет назад в СССР огромным злом, требующим изоляции от общества, считались нежелание раздеваться и крайний негативизм: " - Имя? - Каво? - Раздевайся. - Зачем? Сссам ссниму. Упирается. Фельдшер А. Н. Сосницкая констатирует: речь невнятна. Вязкость мышления. Крайний негативизм. В таком состоянии в вытрезвитель был доставлен грузчик основного механического Николай Петрович Зуев. Его взяли висевшим на ограждении трамвайной остановки. - Ввам показалось. Я просто слегка облокотился... Ну - встретил друзей. Взяли, выпили. Как повис - не помню. Не он один. Добрая половина гостей вытрезвителя не помнит даже имени своего. Резчик первого копрового цеха Виктор Павлович Горшунов мог выговорить лишь «бе» и «ме». Вот по каким признакам характеризовался этот человек: пиджак - серый, рубашка - серая, лицо - серое. Совсем посерел человек... В воскресный полдень в один из дней в смирительную палату поступила стертая индивидуальность, в документах которой значилось: Некрыш Григорий Александрович, работник кроватного цеха. При нем нашли гаечный ключ 12x10, плоскогубцы, бритвенный прибор. Неизвестно, как мог бы использовать Некрыш эти предметы, не будь он вовремя обезврежен. «Были когда-то и мы рысаками!», — самокритично поет Н. П. Колосовский (копровый цех). Действительно, может оказаться все в прошлом. Если разменять жизнь в розлив. 9.30, час пик. Заведение на 40 коек переполнено. Для того, чтобы освободить место новым «гостям», надо выписать тех, кто вошел в норму. Эти - тихие, вежливые. - Отпускаете? - Да. -Спасибо вам. До свидания".
Комментариев нет:
Отправить комментарий