«Метод обличения посредством романтической иронии допускал двоякое восприятие образов». Кстати, и до сих пор допускает. То ли граф украл ружьё, то ли у графа украли ружьё... Матушка, урожденная Шлезингер, дедушка по папе – считай, неизвестный солдат, первая жёнушка из каких-то Розенталей, но рейхсминистр народного просвещения и пропаганды считал его «Нибелунгов» одним из четырёх киношедевров, в которых должны черпать вдохновение создатели нового немецкого кино – наравне с «Броненосцем «Потёмкиным»*). Этих «Нибелунгов» видел я в ранней юности и полюбил их так, как, казалось, сто тысяч геббельсов любить не могут. Фильм «Доктор Мабузе, игрок» игрок Фриц Ланг снял в 1922 году. Время, как сказали бы сейчас, духоподъёмное, на дворе - Рапалльский договор между РСФСР и Веймарской республикой. О похожих, но других договорах идёт речь уже в «первом действии» фильма, где фантомас и гипнотизёр доктор Мабузе принудительно и планомерно лихорадит немецкую биржу. Ведь голландские концерны, производящие кофе и какао, могут оказаться «на грани катастрофы», если будет предан гласности похищенный в поезде у курьера секретный голландско-швейцарский торговый договор. И похищение, и обнаружение затем договора в целости и сохранности путевым обходчиком устроены, конечно, доктором Мабузе, хорошо заработавшим в тот день на им же вызванной биржевой панике. Влияние первого ланговского «Доктора Мабузе» на мировую культуру не ограничивается выразительными образами, замечательной техникой и множеством идеологических толкований. Фильм этот открыл и новую страницу мировой киноцензуры, когда тот же Эйзенштейн с Эсфирью Шуб осуществили в марте 1924 года его перемонтаж, превративший «Доктора Мабузе» в советскую революционную «Позолоченную пыль». Сюжетная канва была творчески перелопачена так, что скучающая аристократка графиня Тольд стала рыскать по карточным притонам не ради наблюдений за причудами чужой психологии, но по воле собственного необузданного полового инстинкта, а буржуазное правосудие в разнообразных костюмах прокурора фон Венка – просто выброшено на помойку. Будущий заведующий фотоотделом торгпредства СССР в Германии, основоположник жанра фильмов-путешествий в советском кино, а затем -создатель документальных кинолент "Сталинское племя" и "Сергей Миронович Киров", Владимир Алексеевич Ерофеев так писал пока о той эйзенштейновской деятельности в далёком 1924 году: «Прекрасный (технически) образец германского кинопроизводства «Д-р Мабузо» подвергся жесточайшей операции и… тихо скончался. Вместо него—позолоченная, подкрашенная гниль, никому не интересная, никому не нужная. Первые две части, в которых еще сохранилась фабула «Мабузо», смотрятся с интересом. Дальше начинается что-то весьма малопонятное. Конец картины совершенно не связан с ее началом. С одинаковым успехом ее можно «вертеть» и сначала, и с конца. Тем кинематографистам, которые не видели «Мабузо», все же стоит посмотреть на покойника. Тем более, что он теперь… безвреден. Способ делать идеологически чуждую нам картину приемлемой найден - нужно делать ее непонятной!»**). Начался продолжавшийся больше шести десятилетий кинокошмар вивисекции иностранных фильмов в СССР, нашедший своё отражение в той белиберде, которую показывали потом в кинотеатрах часто недоумевающему, но жадному до мирового кино зрителю. И ещё один советский след экранных похождений злодейского доктора-гипнотизёра. Известнейшим советским киноплакатом стал «беспредметный» плакат к этому фильму то ли Ланга, то ли Эйзенштейна. Автором его долго считали Малевича, а сейчас полагают, что плакат создал один из учеников - то ли Чашник, то ли Суетин. Пусть и не Малевич, но тоже неплохо.*) Подробнее о Ланге и Эйзенштейне см. статью М. Киреевой «Я могу сказать “нет”»: Фильмы и судьбы Сергея Эйзенштейна и Фрица Ланга в контексте эпохи»
Комментариев нет:
Отправить комментарий