"Я культурно проводил воскресенье..." - 5

Как не вспомнить греков в дни Хануки. Константинос Кавафис торговал на бирже в Александрии большую часть своей жизни. В 1888 году, когда была официально открыта Египетская фондовая биржа в Александрии, Кавафис уже работает на ней помощником у своего брата. Спустя четыре года он устраивается и на интересную государственную службу – в Третье ирригационное управление министерства общественных работ, откуда выходит в отставку аж в 1922 году. Впрочем, торговлю на бирже Кавафис не оставлял никогда, и она порой составляла значительную часть его дохода, так как в ирригационном управлении платили скупой рукой. А ещё ему приходили иногда небольшие гонорары из Англии, где писатель Э.М.Форстер много лет подряд пытался разжечь любовь к стихами Кавафиса в серцах всех своих знакомых – от Элиота до Вирджинии Вулф. Кавафису в русских переводах повезло чрезвычайно. Переводили его прекрасные поэты, и сам Бродский посвятил александрийскому греку эссе "На стороне Кавафиса". Практически со всей русской кавафианой можно познакомиться здесь: http://library.ferghana.ru/kavafis/main.htm В каноне Кавафиса лишь 220 небольших стихотворений, и многие из них переведены не единожды. Пожалуй, больше других мне нравятся переводы Шмакова:
-

Ты твердишь: "Я уеду в другую страну, за другие моря.

После этой дыры что угодно покажется раем.

Как ни бьюсь, здесь я вечно судьбой обираем.

Похоронено сердце мое в этом месте пустом.

Сколько можно глушить свой рассудок, откладывать жизнь

на потом!

Здесь куда ни посмотришь – видишь мертвые вещи,

чувств развалины, тлеющих дней головешки.

Сколько сил тут потрачено, пущено по ветру зря".

Не видать тебе новых земель – это бредни и ложь.

За тобой этот город повсюду последует в шлепанцах старых.

И состаришься ты в этих тусклых кварталах,

в этих стенах пожухших виски побелеют твои.

Город вечно пребудет с тобой, как судьбу ни крои.

Нет отсюда железной дороги, не плывут пароходы отсюда.

Протрубив свою жизнь в этом мертвом углу,

не надейся на чудо:

уходя из него, на земле никуда не уйдешь.

Как каждая сатрапия сама мечтает стать культурной империей, так тянутся к эллинизму и поздние цитадели рабовладения – крепостническая Россия, молодые Северо-Американские Соединённые Штаты, Советский Союз. Поэтому неудивительно, что моих одноклассников заставляли в школе учить наизусть имена греческих богов, а по единобожию учебные программы скакали уже галопом. Библию конфисковывали на границе, но книга "Легенды и мифы Древней Греции" Николая Альбертовича Куна стояла в любой библиотеке. Хороший ученик мог ничего не знать об истории Иерусалима, зато о маленькой злобной Спарте был начитан сверх всякой меры. Иной взгляд на мёртвую громаду эллинизма у классически образованного греческого поэта Кавафиса из колониальной Александрии. Перечень некогда одушевлённых предметов вроде тот же - Тезей, Пелей, Одиссей... Только поэтические тексты не о них, а о движениях собственной души:
-

Итака тебя привела в движенье.

Не будь ее, ты б не пустился в путь.

Больше она дать ничего не может.

Даже самой убогой Итакою не обманут,

Умудренный опытом, многое повидавший,

ты легко догадаешься, что значат эти Итаки.
-

Кавафис умер в 1933 году. Биржа выручала его деньгами почти до самой смерти. В июле 1956 года прямо здесь, в здании на площади Мохаммеда Али в Александрии - Насер забил в её двери и голову гвоздь, объявив миру с биржевого парапета о национализации Суэцкого канала. Только к концу века александрийская торговля ценными бумагами вновь ожила. За это время вслед за Кавафисом ушли и Шмаков, и Бродский, правда, первый успел, к счастью, сделать, а второй – отредактировать и опубликовать - лучший русский перевод " Бог покидает Антония":
-

Когда ты слышишь внезапно, в полночь,

незримой процессии пенье, звуки

мерно позвякивающих цимбал,

не сетуй на кончившееся везенье,

на то, что прахом пошли все труды, все планы,

все упования. Не оплакивай их впустую,

но мужественно выговори "прощай"

твоей уходящей Александрии.

Главное – не пытайся себя обмануть, не думай,

что это был морок, причуды слуха,

что тебе померещилось: не унижай себя.

Но твердо и мужественно – как пристало

тому, кому был дарован судьбой этот дивный город, - шагни к распахнутому окну

и вслушайся – пусть с затаенным страхом,

но без слез, без внутреннего содроганья, –

вслушайся в твою последнюю радость: в пенье

странной незримой процессии, в звон цимбал

и простись с навсегда от тебя уходящей Александрией.